«Сейчас я в дом пускаю редко, строго — и вообще не факт, что пущу». Интервью с Иваном Макаревичем
В еженедельной рубрике «Дома поговорим» мы обсуждаем с друзьями проекта их семейные правила и традиции. Поговорили с актёром и музыкантом Иваном Макаревичем про его коллекцию кроссовок, любовь к шакшуке и верность себе
«Дом должен быть как бы и внутри тебя — и чтобы везде было как дома»
С каждым годом всё лучше понимаю, что очень сильно люблю свой дом. Для меня это совершенная необходимость — в любой жизненной ситуации иметь такое место, где можно спрятаться, почувствовать себя в тепле, в безопасности, вот это всё. Мне кажется, что в последнее время я превратился в очень домашнего человека и довольно редко выхожу из дома. Здесь так хорошо.
«У бабушки было как-то по-семейному, по-хорошему, по-постсоветски»
Квартира в посёлке Рублёво, где я жил с бабушкой, была по-настоящему родной. В детстве мы часто переезжали, и из череды домов мне особенно запомнился этот — телевизор вечерами, прогулки, чай вместе с бабушкой. Никаких определённых традиций у нас не было, хотя что-то перетекло в мои личные привычки, когда я начал жить один, как будто осталось в крови. Например, та же привычка пить чай в шесть часов вечера, даже если не хочу. Но отдельного блока «Традиции» у меня в голове нет, и собственных традиций я не создаю. А зачем?
«Я старался устроить свой дом так, чтобы каждый уголок был любимым»
Хотя недавно понял, что очень люблю свою спальню. Спальня же не только для сна, там всё как-то хорошо делается и думается. Я стал замечать, что там какой-то даже воздух особенный, там очень спокойно, прямо место силы для меня.
Вообще, я стараюсь дома отделить зоны отдыха от рабочей зоны. Недавно сделал себе огромный рабочий стол, а рядом поставил гигантский пуфик и диван. И пока я чем-то занят за рабочим столом, то это рабочая зона, а когда перемещаюсь на диван или пуфик, то это сразу зона для отдыха. Включаю телевизор — и доволен. Сейчас я на 90% творю дома, поэтому и обставил всё так, чтобы было комфортно.
«Сейчас я профессиональный фейсконтрольщик»
Раньше у меня дом был очень открытый, я любил, чтобы тут всякие тусы случались. В интервью мою квартиру называли «пещерой», я даже и сам так говорил. А потом как-то резко всё изменилось. И сейчас я в дом пускаю редко, строго — и вообще не факт, что пущу.
«Удивительно, сколько я старых штук храню»
Я жутко привязан к материальному, и, если бы мне пришлось опять куда-то переезжать, со мной бы переезжали всякие важные вещицы. Вот стеклянный кубик с осой, из какого-то музея в Северной Каролине. И это такая важная штука! Я её помню ещё с детского сада, и вот мне удалось её заполучить и протащить через всю жизнь. Или вот у меня есть медведь маленький, очень советский. Такие у многих были, мне кажется. И он тоже всегда со мной. А когда я с отцом — давным-давно ещё — был в Мексике, я нырял и на глубине нашёл странную и красивую бутылку. Она сейчас в моей ванной стоит на полке.
«Мечтаю сделать себе гардеробную»
У меня внушительный гардероб, одежды просто туча. Я очень люблю винтаж, секонды, трифты и часто ищу всякие сокровища. У меня уже больше 60 пар кроссовок, и под них пришлось сделать отдельный шкаф — и если вдруг я куда-то перееду, то всё это тоже поедет со мной, конечно.
«Когда я узнал, что у меня еврейское происхождение, то подумал: „Ну клёво“»
Честно скажу, что понятие о еврействе напрочь отсутствовало в нашей семье. Никто, конечно, наши корни не скрывал, просто об этом не говорили, не было нужды, и никакого «ощущения еврейства» в моей жизни не присутствовало. Это вообще как? Как будто я должен был однажды утром проснуться и увидеть себя в зеркале с пейсами — как Человек-паук, только человек-еврей?
Все разговоры об этом начались только тогда, когда я сам спросил отца. Мне было где-то 22 года, и я всю эту тему инициировал — спросил так с прищуром: «А нет ли у нас случайно каких-нибудь там кровей?»
«Я, конечно, не побежал сразу в синагогу, попутно надевая на себя кипу»
Никакого максимализма не было, я не видел надобности усиленно зубрить Тору. Во всей семье к этому было спокойное и трезвое отношение. Тут у меня довольно чёткое мнение: что бы человек о себе ни узнал, он должен оставаться собой, иначе это нелепо. Вот в «Южном Парке» была серия, где Рэнди пытался найти у себя какую-нибудь кровь, африканскую или native american, чтобы «получить полное право» вести себя как-то иначе. Очень многие используют свои корни, чтобы позволить себе измениться как личность или оправдать какие-то свои действия, что ещё хуже. Я считаю, что это абсолютно неправильно; у меня, конечно, такой дичи не было.
Хотя классно понимать, что есть какая-то связь с Израилем, — я очень эту страну люблю, не раз там бывал. Слышал, что границы открывают, обязательно туда ещё поеду.
«Забавно сложилось, но я очень люблю израильскую кухню»
И есть люблю, и готовить. Вчера как раз смеялся, что как будто специально перед интервью уже неделю питаюсь чисто в стиле израильского фастфуда. Реально! Я ем только фалафель и хумус, по утрам готовлю шакшуку — и так это всё вкусно и круто. Я, вообще, осознал, насколько же это простая в приготовлении и вкусная еда.
Я давно начал жить один, рано научился готовить и полюбил это дело всей душой. Так что мне несложно приготовить что-то другое, просто в израильской кухне крутое соотношение быстроты и вкуса. А ещё я не ем мясо, птицу, рыбу и морепродукты вот уже 15 лет. Но израильская кухня в этом смысле разнообразная, и я всегда могу приготовить что-то под мои вкусовые предпочтения.
«В других странах я себя комфортно ощущаю и не скучаю по Москве»
Со столицей я связан совсем не плотно, скорее, Москва для меня ассоциируется с моей квартирой. Есть ещё пара мест в городе, которые мне нравятся, но выбираю я это скорее по настроению. Я ведь довольно домашний, и лучше моего дома пока не находил мест.
Записала Соня Назарова
Фото: Юрий Чичков специально для «Цимеса»