«У нас дома принято вкусно есть и ржать над всем, чем только можно». Интервью с Ликой Длугач

В нашей еженедельной рубрике «Дома поговорим» мы обсуждаем с друзьями проекта их семейные правила и традиции. На этот раз мы встретились с телеведущей Ликой Длугач и обсудили семьи, в центре которых — женщины, разницу между Москвой и Тель-Авивом, а также манипуляции здорового человека и сериал «Sex Education»

«В Израиле я поняла, что это такое — вдруг оказаться среди своих» 

Я всегда была убеждена, что человек вне зависимости от принадлежности к страте, социуму, культуре или национальности может быть добрым или злым, помогать другим или быть жадиной, подлым или порядочным, то есть смотреть надо именно на человеческое в нём — и больше ни на что. 

Но в Израиле я как будто дома, мне всё здесь более или менее понятно: и ценности, и взаимоотношения. Конечно, и в Москве у меня есть мой круг, в котором тоже это всё принято, но я по-хорошему удивлена, что вся страна живёт общими важными принципами. 

«Все бросаются тебе помогать» 

Просто так помогать, как этому учили меня в моём детстве. Это вообще было правилом номер один: видишь, что нужна помощь, тебя попросили о помощи? — беги помогать. И так удивительно, что именно это запоминается больше любых других дел.

После смерти мамы огромное количество людей приходили к нам в гости и рассказывали о ней. Но не как о профессоре, историке, архитекторе, докторе наук, эксперте по конструктивизму, а как о человеке, который им чем-то помог в той или иной жизненной ситуации. 

А ещё здесь все пытаются тебя чем-то угостить. Это тоже очень моя привычка, предложить родненькому что-нибудь вкусненькое.

И вообще прямо с порога спросить: голодный? 

«Много лет подряд я думала, что я из семьи сильных женщин» 

Мужчины нашей семьи не размазни, не тряпки и ни разу не подкаблучники. Но так получилось, что и в рассказах о моей бабушке, которую я, к сожалению, не застала, и в памяти о маме создавалось впечатление, что вся семья крутилась вокруг них. 

Моя крошечная мама Рита не была властной женщиной, но я всегда слышала в доме: «Риточка сказала то-то, у Риточки такая идея». Сегодня я понимаю, что это не про силу, не про делёж власти в семье, а про истинное партнёрство, в котором люди бесконечно уважают друг друга и с огромным вниманием смотрят друг на друга, не обесценивая, а, напротив, превознося. 

Конечно, я автоматом решила, что такие отношения — это нормально. Потом жизнь меня немножечко пообламывала.

И только сейчас, оказавшись в Израиле, в еврейских домах, я поняла, что же это такое, когда вся жизнь в доме крутится вокруг женщин. 

«Здесь женщина — центр и сердце семьи» 

Мужчине не надо доказывать, что он главный, он не соревнуется с женой, он видит её вклад в общий дом и бережно к нему относится. Я отчётливо почувствовала это, когда брала интервью у одного израильского режиссёра, который больше 20 лет отслужил в армии. И вот он заботливо и, главное, буднично спрашивал жену, удобно ли ей что-то, и предлагал свою помощь.

Это колоссальное уважение, которое оба человека растят в семье по отношению друг к другу. Это в принципе про семью и понимание её системы, и это работает в обе стороны.

«Я не люблю запрещать и не люблю ругаться» 

Зато люблю объяснять, почему не надо. Или почему не надо прямо сейчас. Так было всегда, а уж сейчас, когда самой младшей 14 лет, это вообще кажется единственной разумной стратегией. Разумеется, я не наказываю, но, как нормальная приличная мама, грожу детям, что выключу интернет.

А дети, как нормальные приличные дети, в ответ умеют вызвать у матери чувство вины. Вообще, манипуляция — это нормально. В хорошей семье за это не ругают, а правильно ссорятся, выясняя отношения. 

«Нас семеро: я, старший сын Максим, средний Илья, младшая дочь Мотя, собака Боба, кошка Беня и морской свин Сеня» 

Последние двое у нас прижились в Израиле: Беню взяли буквально из-под дома, забрали у «сердобольной женщины», которая много лет таким образом подращивала бездомных котят до четырёхмесячного возраста в уличной клетке, а потом выпускала на улицу.

А Сеня — подарок на день рождения Моте. Он умилительный, толстый и смешной, живёт в комнате дочери, в персональной огромной клетке. Все между собой занятно общаются. Например, Беня — персональный тренер Сени: до появления кошки морской свин особо бегать по клетке не порывался, а сейчас отлично с этим справляется. 

«У нас дома принято вкусно есть и ржать над всем, чем только можно»

Благо у детей чувство юмора оказалось хорошим. Мы любим вместе смотреть кино, и вот удивительное, конечно, дело — нашим долгим совместным сериалом стал «Sex Education». Но я помню, как мы устроились, включили первую серию — и у меня тихо, медленно глаза вылезли на лоб. Дети на меня косятся, ставят серию на паузу, и тут мы все начинаем ржать как подорванные. 

Я — потому что не ожидала такой сюжет и не ожидала увидеть это в компании своих детей.

Дети — по той же самой причине, плюс прибавьте сюда смешно выпученные глаза мамы.

В общем, смотрим. Заканчиваем третий сезон, продолжаем смеяться, сопереживать, обсуждать. Мне очень приятно, что они мне доверяют и им со мной нормально обсуждать почти всё. 

«Я не собираюсь никуда переезжать»

Теперь мой дом здесь, в Израиле. Я не планирую уезжать ни из страны, ни из нашего дома в Рамат-Гане с этой удивительной мансардой, огромными окнами, через которые в дом смотрят деревья и бесконечное небо.

Я ведь всё детство прожила в доме с огромными потолками, поэтому в сжатых пространствах мне немножко неуютно. А тут мне всё подходит.

Это наш дом. Дом — где семья, где любовь, где тебе хорошо. Мне и моим детям бесконечно здесь хорошо. 

По Москве я не скучаю. Не знаю, как это объяснить. Вот, например, был у меня дом детства, я его очень любила, прожила в нём большую часть жизни, он мне снится даже иногда. Но теперь его нет. И это не хорошо и не плохо, это просто данность. Но тут тоска хотя бы объяснима — это место моего детства.

А вот тоски по московскому собянинскому быту, когда всё открыто 24/7, вычищено и удобно, я не испытываю. Я не скучаю по удобствам и, главное, видимо, вообще как-то иначе понимаю, что это такое.

Мне не нужен новый холодильник в три часа ночи и чтобы в Шаббат что-то работало. Мне нужен покой в семье, улыбки, участливость, чистый воздух.

Холодильник куплю утром, а за покупками зайду до Шаббата. И я всегда была такой: бытовуха меня никогда не смущала. 

«Мы ехали в Израиль всего на пару месяцев, а остались насовсем»

Два с половиной года назад мы собирались поправить здоровье, нервы, сменить обстановку. Ехали туда, где нам всегда хорошо: мы тут проводили все каникулы, праздники, отпуска.

И когда мы возвращались в Москву, дети меня спрашивали: 

— А зачем?

И вот однажды зимой мы совершили традиционное путешествие из +20 в –20 градусов. Уже дома, на кухне, я делаю какие-то бутерброды, чай, чтобы быстро после самолёта что-то поесть и привести себя в порядок, — и вдруг все трое моих детей, включая старшего, к тому моменту уже довольно взрослого парня, начинают натурально рыдать: 

— Мама, полетели обратно! Сейчас! 

Но в тот момент была другая работа, семья, обстоятельства, и я не могла ничего предпринять. А когда сменились рабочие условия и я стала более мобильна, мы собрались и улетели. На два с половиной месяца. 

«Я увидела, как расцвели и похорошели мои дети»

Тогда я решила остаться ещё ненадолго. Они расцвели сильнее. Тут я подумала: нет предела совершенству, и задала им вопрос: «Не хотите ли вы, дети, пожить в другой стране и попробовать такой опыт? Это будет не туризм, а настоящая жизнь: в ней будет школа, дом, своя комната, свои обязательства, свои дела, уроки, друзья». И дети сказали: да.

1 сентября они пошли в израильскую школу и вернулись оттуда увешанные, как гирляндами, новыми знакомыми. А уже через месяц сказали, что возвращаться в Москву не хотят.

«В целом наша адаптация была довольно быстрой»

Понятно, что с того момента мы уже сменили школу — здесь это шустро делается. Но вообще мы легко привыкли к новым обстоятельствам. Возможно, этому поспособствовал и карантин, который застиг нас почти сразу после переезда: как и все вокруг, мы сменили темп, ритм и образ жизни.

Я не чувствую, что у детей травма отъезда, к тому же мы иначе к этому относимся: если надо съездить в Россию даже просто ради того, чтобы пообщаться с друзьями, — мы поедем. 

«Мне всегда фантастически везло на команды, руководителей и проекты» 

Пиар и медиа — это всегда работа по любви, и она делается с людьми, с которыми у вас совпадают взгляды. И это самое везение случилось и здесь. В Израиле я работаю в пиар-агентстве Илоны Левински, и я чувствую, что рядом со мной не просто коллега, а единомышленник. Я отвечаю за работу для русскоязычной аудитории: пишу статьи, организовываю выставки, делаю рекламные кампании и так далее. 

Ещё я работаю на канале RTVi и убеждена, что мне бесконечно повезло, что это случилось. Я не могла и мечтать о таком подарке судьбы — почти сразу после переезда работать тележурналистом, вести программу «Прогулки по Израилю». И всё это пока на русском языке. 

Это даёт мне возможность, во-первых, жадно, охапками, знакомиться со страной, а во-вторых, в спокойном режиме учить иврит, отсутствие которого я ощущаю остро.

Кажется, что большая часть еврейского мира пока для меня закрыта, потому что я ещё не говорю на языке. Но я учу, меня подстёгивают дети и собственный интерес к стране.

Я уже не так растеряна языково, как раньше.

«Отчётливо чувствую, что с обретением языка, обретением иврита я обрету израильтян» 

Хотя вообще-то мы, люди, объединяемся не по принципу общего языка. Просто мы любим поговорить с теми, кто нам симпатичен, даже если у нас всего пять общих слов.

В упрощённом виде этот принцип трансформируется в такую прелестную бытовую фразу: «Кажется, мы друг другу симпатичны, давайте же выпьем!»

А в Израиле — в шутку про еврейские праздники: «Нас хотели убить, но мы выжили, давайте же вкусно поедим!» 

Здесь действительно довольно быстро закручиваются знакомства: а пошли внизу в баре посидим? Приезжайте в гости! Давайте и вы к нам. 

Записала Ксения Чудинова
Фото: Даниил Маштаков специально для «Цимеса»