«Обстановка сейчас такая, что прямо хочется сделать рейв». Как устроена неосаббатианская община

А вы знали, что Шаббат может начинаться во сколько удобно, а Пурим — проходить под диджей-сет? Легко! Нужно просто знать, куда идти. «Цимес» поговорил с одной из основательниц московской неосаббатианской общины Анной Городецкой и узнал, как там всё устроено и почему в XXI веке Шаббат необходим каждому жителю мегаполиса

— История с нашими Шаббатами началась 12 лет назад. Мы с друзьями тогда часто тусовались в квартире на «Парке культуры», в какой-то момент поняли, что просто пить по пятницам как-то совсем уж скучно, и стали думать, чем можно наполнить наши мероприятия. Оказалось, что у всех так или иначе есть какой-то еврейский бэкграунд, мы вспомнили, чему нас учила наша еврейская молодость. Поняли, что Шаббат — это отличное пространство для взаимодействия, и начали организовывать вечеринки с ритуальными элементами для круга друзей.

У всех были пятничные вечеринки и танцы, а у нас были пятничные вечеринки и танцы с зажиганием свечей и обсуждением недельной главы из Торы.

У многих из нас гуманитарное образование, и нам просто было интересно читать тексты, интерпретировать их. Постепенно мы стали разбираться в ритуальных нюансах, много всего изучали, и так, собственно, оформилась идея неосаббатианской общины. И вот 12 лет уже мы этим занимаемся — исследуем, читаем книжки, собираемся и обсуждаем. 

Мы не интегрированы в еврейскую общинную жизнь в широком смысле: занимаемся тут своими делами, ни на что не претендуем, ничего не «оскверняем», ничьи интересы не представляем. Мы не появляемся в широкой повестке и не участвуем в больших официальных мероприятиях — и поэтому незаметны. Кто-то о нас знает, кто-то нет. Кто-то относится с уважением, а кто-то — никак. Мы знаем, что ещё одна неосаббатианская община есть в Калифорнии, и нам бы очень хотелось с ними познакомиться.

Наша община — живой организм, у нас происходят разные события. Когда кто-то уезжает, мы пересобираем нашу структуру и наблюдаем, как этот живой организм может существовать после выпадения одного из элементов. Мы приглашаем к себе людей, в которых мы заинтересованы, с которыми нам бы было интересно провести время. Кто-то приходит к нам сам, кто-то приводит знакомых.

Община у нас не закрытая, но никто же не знает наш адрес, найти его невозможно. Где и как проходят наши встречи, можно спросить напрямую — и, как мы любим говорить, возможно, мы даже ответим. Не то что мы эту информацию как-то прячем — просто у нас нет администратора или секретаря, который отвечает на вопросы и всё координирует. Мы скорее плывём по течению: можно прийти и увидеть 40 человек, можно прийти — и всё будет закрыто, а можно взять, созвониться, договориться и собраться. Это сильно зависит от того, на каком жизненном этапе находится ядро общины.

Бывают периоды, когда мы вкладываем в общину много сил и времени, а когда у нас появляются какие-то свои проекты, энергии остаётся меньше. Но мы спокойно к этому относимся, это естественный процесс.

Мы существуем без спонсорства. Помню, когда доллар был ещё по 30 рублей, у нас спросили, почему мы не подаёмся на гранты, и мы вполне резонно ответили, что мы взрослые люди и в состоянии сами купить две бутылки вина и свечи. Но сейчас мы столкнулись с вопросом, насколько мы хотим масштабироваться и расширяться и насколько нам нужна финансовая поддержка. Мы видим, что интерес к нашим Шаббатам измеряется 30–40 людьми, и, с одной стороны, нам не хочется ставить это на какие-то формальные рельсы, а с другой, 40 человек — это всё-таки 40 человек. Но мы верим, что живые организмы эволюционируют и всё это как-то выстроится.

У нас появляются люди, которые с нами остаются, они входят в наше ядро. Каждый может взять на себя какой-то объём ответственности на любой срок и нести её, и никто не может ему отказать. Да и зачем? Но ритуальной, религиозной частью у нас занимаются в основном «мальчики».

Мне, например, интереснее наблюдать, насколько образованные, интеллигентные жители мегаполиса в 2022 году испытывают потребность в ритуалах, в наполнении своей жизни какими-то смыслами, как они ищут ответы, в какие отношения вступают на этой территории.

У нас большое и плотное комьюнити, с большей частью людей мы встречаемся в основном только по пятницам и практически не встречаемся за пределами наших Шаббатов. Наша община — это именно то пространство, в котором все мы, говоря терапевтическим языком, закрываем свои духовные и социальные потребности. Приходим, закрываем и расходимся. Я очень люблю наши Шаббаты именно за то, что это не пространство потребления. Для вечера пятницы в Москве это очень круто. Мы даже долгое время сами пекли халы: собирались «девочками», ставили тесто, делали халы, а потом шли на Шаббат. 

Шаббатняя служба у нас длится час-полтора. Начинается всё с драша, все собираются, подключаются, обсуждают всякие темы, связанные с недельной главой. Когда все соберутся, можно приступать к ритуалу. Мы зажигаем свечи, делаем полный цикл всего, что нужно: благословение, омовение рук, кидуш, халы, всё как положено. Только без еды. Мы не едим. Халы есть — нормально, а вместо закусок и горячего у нас рейв. Вместо «Давайте теперь поедим» у нас «Давайте теперь потанцуем», ну потому что куда есть в полночь? Зачем? А вот потанцевать всегда хорошо. 

Мы начинаем часов в девять: не все могут в пять часов закрыть ноутбук и больше его не трогать. Иначе вместо Шаббата получится какая-то пассивная агрессия. Для нас Шаббат — это возможность в медленном, размеренном режиме пообщаться с людьми, с которыми иногда нет возможности пообщаться в другое время.

Наши Шаббаты не имеют конечной точки, они заканчиваются в тот момент, когда мы посчитаем нужным. У нас свободное отношение ко времени, и поэтому ни у кого нет ощущения, что «вот надо срочно успеть отдохнуть до стольких-то». 

Во время карантина мы провели несколько хороших, больших цифровых перформансов. Например, у нас был цифровой Песах в самом начале пандемии, когда все ещё были с совершенно квадратными глазами от происходящего. Все сидели по домам, и всё равно было классно!

Проблема цифровых встреч в том, что всех окружают разные вещи, теряется синхронизация, и поэтому именно ритуальность ещё как-то работает онлайн. Все взаимодействуют с одним и тем же физическим слоем, и чем больше общих элементов за пределами экрана, тем больше контакт. И Песах это позволяет, потому что все сидят, едят мацу, разламывают, показывают — это даёт ощущение совместности, как раз то, что редко удаётся почувствовать во время онлайн-встреч. 

Сейчас вот будем готовить Пурим. Надо сделать рейв. Обстановка сейчас такая, что прямо хочется сделать рейв, и Пурим для этого прекрасно подходит. Мы как-то раз опробовали режим проведения праздника под диджей-сет и сейчас, наверное, сделаем то же самое. Хочется танцевать больше. Дотянуть до весны, а там уже и Песах. Если вдруг придётся делать его цифровым, опыт у нас уже есть, главное, подготовиться заранее.

Вообще, у нас получился очень интересный общинный эксперимент. Мы существуем 12 лет без какой-либо поддержки, мы организуем себя сами, и это очень круто. Мы смогли нащупать точки, благодаря которым мы продержались так долго. Конечно, за столько лет все успели сто раз между собой перессориться, но вот потребность создавать внешнее пространство для себя и для других, своих и не своих, позволяет преодолевать все сложности и функционировать.

Наши Шаббаты — это не традиционная практика, это, скорее, мечта о том, чтобы у тебя было что-то, что тебя структурирует. Видно, что людям это нужно. 

Я считаю, что Шаббат необходим каждому человеку, работающему в городе. Во-первых, это возможность расчистить как минимум один день от суеты и планов. А во-вторых, это прекрасная альтернатива клубам, потому что социальная жизнь в пятницу вечером вроде как нужна, а ходить по барам и пить как-то не особо хочется. Плюс жителю мегаполиса, у которого разрушены многие традиционные структуры, важно иметь какой-то причал, где хотя бы частично компенсируется то, что ему могла бы дать большая еврейская семья — она ведь мало у кого есть.

Фото из личного архива

Записала Катерина Казарова