Кашрут vs свиной шашлык: как я росла в смешанной семье

«Цимес» рассказывает о людях, выросших в смешанных семьях — где один из родителей еврей, а другой нет. Сегодня о своём поиске идентичности, подростковом бунте против кашрута и возвращении к традициям рассказывает наша 23-летняя читательница Маша

— Я родилась в Израиле, и воспитывали меня в двух культурах. Мой папа русскоязычный еврей, у мамы есть тоже еврейские корни, но мало, она больше русская. Мы жили в Израиле как большинство обычных русских: ходили в русский магазин, делали шашлык из свинины.

Когда мне исполнилось пять лет, семья переехала обратно в Москву. Наверное, родителям там не хватало чувства принадлежности к своему народу — и мы постепенно начали отмечать праздники, ходить в общину, соблюдать кашрут.

Меня не взяли в русскую школу: на экзамене в первый класс были картинки, которые нужно выложить в правильном порядке. И я их выложила — но не слева направо, как от меня ждали, а справа налево, как на иврите пишут. Учителя сказали, что у меня отклонения и нужно идти в класс коррекции. Но я пошла в еврейскую школу и прекрасно проучилась там 12 лет.

Моя мама — светская дама со светскими взглядами, папа более религиозен и радикален: он про религию, семью, общину, продолжение рода и вот это всё. В детстве разница в их подходе очень чувствовалась.

Я ездила в еврейские летние лагеря, училась в еврейской школе, у меня еврейский круг общения, и проблем с самоидентификацией не было никогда. До шестого класса.

Там я научилась анализировать свою жизнь, и у меня началась стадия отрицания религии. В школе и дома все априори было кошерное, поэтому я никогда не задумывалась об этом и не разделяла еду. Зачем, если никакой другой еды, кроме кошерной, вокруг нет? Ешь себе и ешь.

И вот как-то я приехала к подружке в гости с ночёвкой, она накормила меня котлетами. Я говорю: «Блин, так вкусно, а что это?» А подружка отвечает: «Ой, это мамин рецепт, она в говяжий фарш свинину подмешивает».

Но я же не ем свинину. Я думала, что совершила страшное преступление, что сейчас умру, — но не умерла. Наоборот, поняла, что можно есть свинину и это вкусно, можно не выполнять всех этих правил, не соблюдать посты, на праздниках не появляться.

В этот момент было очень тяжело с папой. Мама встала на мою сторону, пыталась объяснить ему, что это мой выбор и я имею на него право.

В 16 лет я вернулась к иудаизму совершенно сознательно — снова начала соблюдать кашрут, носить более скромную одежду, отмечать праздники. Возможно, на меня повлияли ультраортодоксальные молодёжные клубы, но держалась я долго, лет до двадцати двух. Потом села и подумала — не во вред ли мне самой все эти соблюдения. От чего-то отказалась, от чего-то нет — и считаю, что сейчас у меня здоровый, очень осознанный подход к моему еврейству.

Записала Юля Глозман