«Сказки всегда кончаются хорошо, даже если до того всё было ужасно печально». Отрывок из книги «Принцесса Шиповничек»

Джейн Йолен перенесла сюжет старинной сказки «Принцесса Шиповничек» — она же «Спящая красавица» — в польские леса времён Второй мировой войны. Получилась пронзительная книга о добре и зле, надежде и отчаянии и, конечно, о любви. «Цимес» вспоминает роман, вышедший в этом году в издательстве «Книжники», и публикует отрывок из него

Джейн Йолен
«Принцесса Шиповничек»
Перевод с английского Галины Гимон и Ольги БухинойВерник
Издательство «Книжники»

«Через три дня была свадьба. Хупу сделали из палок и листьев, скрепленных вьющимися растениями. Лесорубы, Ребе и Йозеф встали по углам хупы, чтобы вести невесту. Среди партизан нашелся и настоящий раввин, в течение многих месяцев жизни в лесах каким-то чудом сохранивший белый талес с бахромой. Он произнес под хупой положенные слова, как помнил, потому что молитвенника у него не было. Те, у кого не нашлось кипы, покрыли головы самодельными шапочками из коры. Женщин в отряде было немного. Они соорудили себе шали из нижних юбок, а одна даже сплела свадебную вуаль из кисточек талеса.

Невеста получила новое имя: Ева.

— Потому что, — сказал раввин, — ты первая женщина, которая выходит замуж в лесу, и потому что Кшенжничка не еврейское имя.

Жених назвал свое настоящее имя — Арон Мандельштейн.

Петь не стали — это было слишком опасно. Но когда раввин объявил их мужем и женой перед лицом Господа и жених поцеловал невесту, осторожно, но со всевозрастающим пылом, по рядам разношерстной лесной компании пробежал шепоток: ​​„Мазл тов“. Лесовал объяснил Йозефу, что это значит „желаю счастья“.

— Мазл тов, — повторил Йозеф, хотя его глаза застилали слезы. Он поскорее отвернулся, чтобы не видеть всеобщего счастья.

Потом они танцевали — мужчины с мужчинами, женщины с женщинами, жених с невестой. Танцевали на лесной поляне, без музыки, лишь опавшие листья шуршали под ногами.

Йозеф стоял в стороне, прислонившись к дереву, и вспоминал Париж, Вену, Берлин. Вспоминал Алана и прошлую жизнь, которая никогда не вернется.

На рассвете девять человек ушли назад в Хелмно. Из жизни в смерть. Было это в конце ноября сорок третьего года.

Лес поздней осенью казался серым. Птиц почти не осталось. Небо хмурилось, собирался дождь. Отряд вышел на редколесье меньше чем в километре от полей рядом с Хелмно. Они не знали, что за год, прошедший с тех пор, как они покинули эти места, лагерь был расформирован, а потом восстановлен. Год назад они вытащили Принцессу из могилы, и с тех пор поток людей в Хелмно из Лодзинского гетто только возрос. В поле был выстроен крематорий. Тем самым снялась проблема избавления от трупов и одновременно упростилась утилизация золотых зубов и коронок. Охраны стало во много раз больше.

Они этого не знали. Но если бы знали, все равно не повернули бы назад.

Они сделали привал на берегу Нарева, чтобы вымыться: сначала мужчины, потом девушка. Не столько ради чистоты, сколько ради укрепления боевого духа. Каждый опустил руки в воду и смочил голову. Ребе мыл руки снова и снова, бормоча молитвы на иврите. Потом они выбрались на берег, чтобы дать возможность Принцессе в свою очередь подойти к воде.

Она спустилась к реке, нагнулась, чтобы умыться, и тут треск пулеметов взорвал серую тишину.

Лесовал пал первым, ткнулся лицом в жесткую землю, на него упал Ребе. Следующим был Арон — Мститель. Падая, он издал странный звук — полухрип, полуплач. Ясень и Рябина бросились на землю и попытались к нему подползти, но пули сразили их одновременно. Им раздробило головы — теперь никто не смог бы их узнать.

Йозеф стоял немного в стороне. У него была секунда, чтобы попытаться спастись. Он кинулся к реке и так никогда и не узнал, что случилось с остальными. Пуля попала ему в ногу, он скатился с обрывистого берега и рухнул рядом с Кшенжничкой. Она все еще стояла у самой реки. Он толкнул ее в холодную воду и прыгнул следом.

Девушка кричала, звала Арона, пыталась выбраться, но Йозеф схватил ее и удержал. Отчасти чтобы спасти от смерти, но еще и потому, что в голове у него не осталось ни одной мысли и он был слишком напуган, чтобы выпустить ее из рук. Река их подхватила, и они поплыли, обняв друг друга, вниз по течению. Продрогшие до костей, но живые.

Река сделала несколько поворотов. Кшенжничка и Йозеф наконец ухитрились выбраться на берег. Девушка тянула Йозефа — пулей ему раздробило правую голень. Ругаясь и волоча его за собой, она дотащила Йозефа до леса.

Ночью они прижимались друг к другу, не из любви, а ради тепла, и до утра плакали по погибшим. Особенно по Арону.

Девушка перевязала Йозефу рану, наложила шину. Ей удалось не потерять нож, который висел у нее на поясе в прочном чехле. Но ни она, ни Йозеф не сумели сохранить оружие.

Как долго они брели по лесу — несколько дней или несколько недель, — Йозеф так никогда и не узнал. Его почти все время лихорадило. Все путешествие вспоминалось ему как в бреду.

В голове застряла только одна картина: он лежит на спине, смотрит сквозь листву и видит падающие звезды. Когда первые звезды коснулись его лица, Йозеф понял, что это снег.

Недели через две после того, как они наткнулись на партизанский отряд, жар уже спал, нога хоть и криво, но срослась. Однажды Йозеф по привычке искал Кшенжничку. Ее нигде не было видно. Теперь, когда ее не было рядом, он сразу впадал в панику. Спросил о ней каких-то женщин. Ему указали тропинку, по которой пошла девушка, и он похромал за ней.

Он нашел ее на маленькой полянке. Она стояла на коленях и, казалось, плакала. Но нет — ее просто тошнило. Девушка вырыла маленькую ямку и вела себя очень спокойно и разумно.

Йозеф дотронулся до ее плеча. Она повернулась, одновременно утирая рот рукавом.

— Ты заболела? — спросил Йозеф.

— Я жду ребенка, — ответила девушка, — и я не позволю ему умереть.

Вот потому-то они и раздобыли фальшивые документы на имя Евы Потоцкой. Йозеф дал ей кольцо своего отчима и свою маленькую фотографию на случай, если понадобится еще какое-нибудь подтверждение.

— Отныне ты польская принцесса и путешествуешь инкогнито, — объявил Йозеф.

Она улыбнулась.

— Я никогда не забуду темного принца, который разбудил меня поцелуем.

С тех пор он никогда о ней не слышал. В хорошие дни убеждал себя, что она добралась до Америки и даже пару раз приезжала в Париж в надежде встретить его в каком-нибудь кафе. Но в плохие дни, когда нога ныла от сырости или холода, когда ему снился убитый Арон и кровь, хлещущая изо рта, как дьявольская радуга, Йозеф был уверен: она погибла, а вместе с ней и ребенок».