«Бюро. Пий XII и евреи: секретные досье Ватикана»

22 августа, 2022
Читать: 14 мин

Споры о папе Пие XII, главе Ватикана в годы Второй мировой войны, не утихают до сих пор. Знал ли папа о Холокосте? Если знал, то что предпринимал для помощи жертвам? Ответы на эти вопросы пытается найти исследователь Йохан Икс. Его книга — результат изучения ватиканских архивов, рассекреченных в 2020 году. Русский перевод выходит в издательстве «Книжники», а пока мы публикуем отрывок

Йохан Икс
«Бюро. Пий XII и евреи: секретные досье Ватикана»
Перевод с французского Александра Дунаева
Издательство «Книжники»

«Жарким римским летом 1943 года член ордена капуцинов отец Мари-Бенуа дю Бург-д’Ире передал папе Пию XII очень подробную записку „о положении евреев во Франции, их обращении в католицизм, чувстве признательности, которое они питают по отношению к католической Церкви за ее милосердие по отношению к ним, и о некоторых просьбах, которые они хотят передать папе“. Этот детальный документ включал в себя приложения со списками депортированных, сведения о лагерях в Верхней Силезии и заметки о лагерях и депортациях во Франции.

Проведя три предыдущих года в монастыре капуцинов в Марселе, отец Мари-Бенуа дю Бург-д’Ире оказал помощь пятидесяти одному еврею, обращенному в католицизм. Архиепископ Марселя дал ему на это разрешение, а монахини ордена Богоматери в Сионе оказали непосредственную поддержку. Большая часть крещений проводилась в часовне монахинь.

Монах сообщил папе, что в условиях преследований, которым во Франции подверглись французские и иностранные евреи, „мое духовное служение естественным образом подтолкнуло меня изыскать различные способы защиты тысячи этих несчастных обращенных и необращенных евреев, являющихся предметом христианского милосердия. Я занимался этим вместе с другими священниками, монахинями из ордена Богоматери в Сионе, мирянами из ‘Католического действия’ и, разумеется, с еврейскими организациями, которые отважно и самоотверженно защищают своих единоверцев“.

В ходе этих операций спасения он вступил в контакт с итальянскими властями на оккупированной ими территории Франции. „Италия действует очень человечно, защищая евреев как от немецкой, так и от французской полиции, что делает ей честь. В этом отношении я имел дело с г-ном Ло Спинозо, представителем итальянского правительства по еврейским делам в Ницце, которого я поблагодарил за все это как католик и как француз“.

Далее отец Мари-Бенуа дю Бург-д’Ире сообщил папе, что он может говорить в качестве своего рода делегата от имени французского еврейства и других европейских евреев во Франции. Тем самым в своей записке он „очень осторожно, ожидая возможности сделать это публично и торжественно, выражает глубокую благодарность от имени всех евреев верховному понтифику и их веру в его доброту…“. Далее приводятся некоторые их просьбы, обращенные к папе.

Пий XII

Приложенные к этому письму документы показывают, что немецкая полиция уже вывезла около пятидесяти тысяч евреев за пределы Франции. Далее он задал папе следующие вопросы: возможно ли получить сведения о депортированных, указанных в его списках? Сможет ли Святой Престол не только призвать к тому, чтобы с ними лучше обращались в лагерях, но и добиться для французских и международных организаций разрешения на доступ к этим лагерям? В случае отказа со стороны немцев сможет ли Святой Престол порекомендовать правительствам союзников добиться этого от нацистов посредством тех или иных акций возмездия?

Вопросы, поставленные отцом дю Бург-д’Ире в июле 1943 года, могут показаться пустыми фантазиями. Но кардинал Мальоне обратил внимание на один конкретный абзац, отметив его красной чертой на полях, — возможно, он подумал, что в тот момент имелась хоть какая-то надежда на то, что удастся добиться минимального результата. В абзаце шла речь о просьбе оказать содействие вывозу из Франции испанских евреев. Испания пообещала их впустить, но бюрократия работала медленно и испанским евреям грозил скорый арест со стороны немецкой полиции.

„Не мог бы Святой Престол замолвить о них слово перед испанским правительством?“ — спрашивал монах-капуцин. Помимо пугающего положения, в котором оказались испанские евреи, была и еще одна неотложная проблема: что станется с восемью — десятью тысячами евреев, живущих в настоящее время под надзором во французской зоне, занятой Италией, когда немцы решат ее оккупировать? Они сразу же окажутся в катастрофическом положении. „Поскольку они проживают всего в нескольких километрах от итальянской границы, — просил отец дю Бург-д’Ире, — нельзя ли пустить их на территорию Италии? Возможно ли предложить это итальянскому правительству?“ Как показывают пометки на полях, кто-то из Бюро серьезно отнесся к этой идее.

Мари-Бенуа дю Бург-д’Ире 

Нам остается лишь молча и с тяжелым сердцем читать „список интернированных из Нексона, вывезенных в неизвестном направлении (март 1943 года)“, затем „список интернированных в Дранси, вывезенных в неизвестном направлении12 и 19/4/43“ и далее список депортированных в Биркенау, Терезиенштадт и в Arbeitslager (трудовые лагеря) в Травниках, Томашуве, Моновице, Влодаве и Явишовице.

Очень подробное описание французских лагерей и следующая за ним глава о депортации „в неизвестном направлении“ — хотя все указывает, что речь идет о востоке, — дает представление о положении французских евреев на протяжении трех предшествующих лет. Это интересное, но обескураживающее досье, подготовленное отцом дю Бург-д’Ире, завершает список данных о лагерях в Верхней Силезии и об условиях, в которых находились мужчины, женщины и дети.

Здесь невозможно привести все сведения о зверствах и ужасах из многочисленных папок, хранящихся в Историческом архиве. Одно такое досье, представляющее собой, возможно, одно из самых подробных свидетельств очевидца, содержит два документа. Оба датированы ноябрем 1943 года, но второй поступил в Бюро не ранее апреля 1944 года. Его составил неизвестный 24-летний польский еврей, который до войны обучался медицине в Италии. Одним солнечным днем 1939 года, когда он был на каникулах у своей матери в Польше, его застало врасплох нацистское вторжение.

Его донесение начинается с воспоминаний о том, как нацисты использовали евреев в качестве заложников против советских властей, а затем убили их. Позднее, рассказывает он, нацисты устроили охоту на евреев, всеми способами пытавшихся бежать в советскую зону. Некоторые даже пытались купить себе свободу путем уплаты нацистам огромных сумм. Но все было напрасно. Такие отчаянные действия не спасли ни единой жизни.

Молодой еврей рассказывает о том, как из осажденной Варшавы он перебрался к русской границе, провел три недели в советской тюрьме, а затем был возвращен на оккупированную немцами территорию, где его и арестовали.

Он испытал на себе жестокое обращение, которому нацисты, а порой и местное население подвергали евреев. Хотя у него не было разрешения и он не носил обязательной желтой звезды, в марте 1940 года ему удалось добраться до польского города Хрубешува, рядом с Люблином.

Там он начал работать помощником хирурга в Обществе здравоохранения евреев (ОЗЕ) под пристальным надзором нацистов. ОЗЕ оперативно подготовило больницу на тридцать шесть коек, двенадцать из которых отводились под инфекционных больных. Но вскоре этого оказалось недостаточно. Молодой хирург подробно описывает, как плохо обращались с евреями в концентрационном лагере Белжец. Позднее нацисты использовали его как гаранта общественного порядка в еврейской общине.

В той части донесения, где убийства евреев обозначаются как „акции“, этот отважный молодой еврейский хирург рассказывает, что „немцы называли эти убийства ‘перебазированием на восток’“. Вот как „На восток!“, старый призыв времен Первой мировой войны, передался новому поколению военных.

„В 1941 году немецкие власти заставили всех евреев покинуть местечки и собраться в городах. В больших провинциальных городах евреев было проще опознавать. Вскоре стало ясно, что такая концентрация облегчала депортацию людей в лагеря Белжец, Треблинка и Собибор, где евреев массово уничтожали.

Так называемые акции осуществлялись неумолимо, их планировали в разной форме в зависимости от городов, где были сосредоточены евреи. Иногда их проводили поэтапно, иногда за один раз. Первая ‘акция’ состоялась в Люблине 15 марта 1942 года. Тогда евреи еще могли питать иллюзии, что их действительно отправляют ‘на восток…’, как говорили немцы. Эта акция, за которой последовали и другие, продолжалась шесть недель и осуществлялась следующим образом: из ста тысяч обитателей еврейского ‘резервуара’ в Люблине сначала были выделены те, кто работал в домах немцев. Им вручили Judenkarten (еврейские карточки), которые, как предполагалось, должны были защитить их от депортации. Позднее обладателей этих Judenkarten перебили.

Бойня была учинена в еврейской больнице, где самые богатые евреи города нашли убежище под предлогом болезни. Больных расстреливали в койках, даже не давая им встать. Гестапо, украинская и литовская полиция и — по приказу властей — еврейская полиция собрали или арестовали всех прятавшихся евреев. Тех, кто не хотел покидать убежище, убивали на месте. Других сначала собирали во дворах, а затем отводили в еврейские молельные дома. Оттуда их перегоняли как скот на маленькие вокзалы и сажали в поезда, отправлявшиеся в Белжец.

Зачастую люди сопротивлялись и отказывались садиться в вагоны. В этом случае пьяные литовцы и украинцы, стоявшие в стороне, бросались на евреев, истязали их и в конце концов убивали самыми жестокими способами, а тела расчленяли на куски. Таким способом каждую ночь убивали тысячи евреев, вследствие чего через шесть недель из ста тысяч евреев в живых оставалось не более четырех тысяч.

Зрелище в люблинском гетто было неописуемым. Улицы были усеяны трупами, по водостокам текла кровь. Душераздирающие крики депортируемых потрясали христиан, свидетелей этих сцен, которые утверждали, что никогда не забудут этих кровавых дней. Дорога, которая вела к люблинскому железнодорожному узлу, тоже была загромождена трупами, которые христианское население должно было грузить на грузовики.

Остававшиеся в живых четыре тысячи люблинских евреев, среди которых было много женщин и детей, были отправлены в Майданек-Татарский, в четырех километрах от Люблина, где было образовано гетто. Через несколько месяцев это гетто постигла та же участь, что и люблинское“.

Далее он описывает убийство евреев в районе Люблина. Рассказав о самых ужасных расправах над детьми (их брали за ноги и разбивали голову о стену кладбища), мужчинами (их расстреливали из автоматов в спину) и женщинами (которые сначала должны были присутствовать при убийстве их близких), наш свидетель пишет: „Я не могу описать отчаяние этих несчастных женщин“.

В своем свидетельстве молодой человек не обходит стороной и ключевой вопрос: „А что сказать о том, в каком физическом и нравственном состоянии пребывал при всем этом я? Я был вынужден присутствовать при этих убийствах, но никакие попытки выразить протест ни к чему бы не привели. Среди трехсот жертв были и члены моей семьи… Все мы знали, что наши дни сочтены, и думали о будущем со смирением. К тому же поляки говорили нам, что, по их сведениям, остальных евреев ждала та же участь в течение ближайших трех месяцев…

Нет ничего удивительного в том, что отчаяние населения и наивность некоторых людей принимала абсурдные формы. Некоторые евреи, обессилев от голода, приходили на открытую площадь, откуда отправлялась депортация ‘на восток’ и умоляли нацистов отправить их туда, но немцы с презрением отталкивали их“.

Эти истории о депортации „на восток“, выходящие за рамки того, что может воспринять нормальная психика, показывают нам, насколько узким было поле для маневра повсюду, где нацисты устанавливали свою власть, сначала для евреев, а с 1941 года и для христиан.

Они не могли укрыться ни от зверств эсэсовцев, ни от вездесущего гестапо и были настолько наивны, что чувствовали себя защищенными, когда у их дверей рыскали дышавшие ненавистью коллаборационисты.

А отчеты все продолжали поступать, порой с задержкой в несколько месяцев, с рассказами об Освенциме и Биркенау; к некоторым из них прилагались схемы расположения газовых камер и печей крематория, например в Биркенау.

На фоне этих безотрадных, шокирующих сведений об этих мрачных и зловещих местах „на востоке“ можно только удивляться, что в Ватикане и в его представительствах по всему миру продолжали писать, анализировать, вмешиваться, реагировать и изыскивать способы для спасения и освобождения».

Чтобы добавлять статьи в закладки - войдите, пожалуйста

Подписаться
Уведомить о
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии

О нас

«Цимес» — еврейский проект, где рады всем

✡️  «Цимес» — самое еврейское место во всем Рунете. Каждый день мы пишем о жизни современных евреев в России и ищем ответы на волнующие нас вопросы — от житейских до философских. А если сами не можем разобраться, всегда обращаемся к специалистам — юристам, психологам, историкам, культурологам, раввинам.

Связаться с нами по вопросам сотрудничества, партнерских программ и коллабораций можно написав на почту shalom@tsimmes.ru или в телеграм