Темиртау-Иерусалим: как поездка в еврейский летний лагерь изменила мою жизнь

Когда-то Миша Бирман вместе с Димой Зицером занимался еврейским образованием. А ещё раньше, в девяностые, у Миши была такая юность — просто готовый сценарий для Netflix. Он попал в Израиль из-за девушки по имени Яэль, учился там в интернате, отслужил в армии — и провёл пару десятков весёлых лет в самой гуще еврейских образовательных проектов

— Я родился в городе Коростень Житомирской области. Когда-то это был настоящий штетл, еврейское местечко: в 1980 году, когда я родился, 80% жителей города были евреи, и я с детства знал, что тоже один из них. Вернувшись из армии, папа по решению семейного совета был направлен на «остепенение» в город Темиртау в Казахстане, где наш родственник слыл «большим человеком». Но рожать маме — по решению того же совета — следовало дома. Так я и родился в Коростене. 

Детство я провёл в Казахстане, где «еврейского вопроса» не было в принципе. Про антисемитов я узнал в еврейской воскресной школе, куда начал ходить лет в 13. Школа была в Караганде, и мы, четверо ребят из Темиртау, ездили туда каждое воскресенье час с небольшим. Не могу сказать, что воскресные активности занимали большую часть моей жизни. Мне нравилось туда ходить, но я был обычным местным пацаном: занимался спортом, хорошо учился, периодически дрался и выпивал.

С другой стороны, именно тогда во мне зародилось какое-то чувство элитарности, мол, у меня есть что-то, чего нет у моих друзей. Плюс ко всему — вокруг 1990-е, треш, нищета и ноль планов на будущее. А в той воскресной школе я узнал про «Сохнут» и летние еврейские лагеря — тогда это была единственная организация, которая их устраивала.

Как я встретил Яэль и что из этого вышло

Мой первый (и последний) лагерь случился в Алма-Ате в 1995 году.  Меня определили в старшую группу, и я стал «сыном полка», так как был на два года младше остальных: мне было 15, остальным — 16-17. 

Из программы лагеря я практически ничего не помню, кроме девочек-израильтянок, пребывавших в шоке от окружающей действительности. Одну из них звали Яэль, и она была чертовски красива. На английском мы говорили с трудом, так сказать, в рамках школьной программы.

Помню занятие про Шестидневную войну, где рассказывали, как израильские парашютисты десантировались прямо на Котель (Стену Плача). А ещё был «День ЦАХАЛа» (Армии обороны Израиля), который вели охранявшие нас омоновцы: мы много бегали, отжимались и выучили команду «Вспышка слева».

Мы выпивали каждую ночь, для меня это был первый такой опыт. Денег ни у кого не было, но я случайно нашёл 1000 тенге, что было больше зарплат моих родителей (нашёл по-честному, не на территории лагеря, так что совесть моя была чиста).Омоновцы нас, «старшаков», по ночам не гоняли, и мы полуофициально перемещались между корпусами. Мало того что я в старшем отряде, так ещё и при деньгах!

В общем, среди девчонок помладше я был страшно популярен, но сердце моё принадлежало Яэль (правда, она об этом так и не узнала — чёртов языковой барьер!).

После трёх недель в лагере я принял единственно правильное решение: пора валить. В Темиртау было беспросветно тоскливо, поэтому родители обрадовались моему решению и стали собирать чемоданы. Продав квартиру, машину, дачу и свою часть бизнеса, родители наскребли аж 13 тысяч долларов. Мы взяли с собой бабушку и дедушку и отправились покорять Израиль. 

За пару недель до алии я съездил в Алма-Ату: как бы потусить, но вместе с тем пройти тестирование на «Наале» — программу для старшеклассников со всего мира, позволяющую окончить школу в Израиле и получить аттестат зрелости. Сдавал я эти тесты как попало, потому что знал, что скоро и так репатриируюсь. 

Почему Израиль стал для меня культурным шоком

Мы приехали в Израиль в мае 1996 года, во время выборов. Меня поразил запах цитрусовых, горы мусора в Бней-Браке (из-за забастовки мусорщиков) и туалет в аэропорту Бен-Гурион — там было не по-нашему чисто, всё блестело. К тому моменту все известные нам евреи осели в Кфар-Сабе, и мы поехали туда же. Родственники водили меня по улицам, угощали пиццей и швармой (ни того ни другого я до этого не пробовал), и мне в Израиле нравилось.

Эйфория прошла быстро. Меня определили в лучшую школу Кфар-Сабы, правда, иврит пришлось учить во взрослом ульпане, вместе с моими родителями. В начале июня мне сказали прийти в школу.

Будучи проинформирован, что школа лучшая, я сделал выводы: туфли, брюки, рубашка. Правда, галстук найти не смог, ну, не беда. А на дворе Израиль, 1996 год. Галстук? Что это?!

Вернувшись из школы, я устроил скандал: мол, возвращаемся домой, с этими варварами мне не по пути. Но параллельно выяснилось, что я прошёл тесты «Наале», поэтому в сентябре я оказался в школе-интернате в Иерусалиме.

Зачем меня занесло в еврейское образование

После службы в армии я вернулся в свою иерусалимскую школу, но уже мадрихом (вожатым) — вёл занятия для учеников, начал заниматься неформальным образованием. Эту работу можно было совмещать с учёбой и не жить с родителями. Там я подружился с коллегой-израильтянкой — очень активной, идейной девочкой левых взглядов. И у неё появилась идея тиюля (путешествия) после армии: поехать мадрихой в сохнутовский лагерь в Россию с последующим путешествием по стране — и всё это вместо привычной Индии!

Идея была не только заработать денег (60 долларов в день, смены по 14 дней — за две-три смены выходило неплохо), но и реализовать «сионизм в действии». Она меня убедила, записала нас на отбор, в итоге сама прошла, а я нет. Её отправили мадрихой в Питер и Ригу, но тиюль у нас всё же случился: я прилетел в Ригу, нас «гуляли» местные сохнутовские ребята, а потом мы все вместе поехали на фьорды.

Мне так понравилась эта атмосфера, что стало обидно: почему меня-то не взяли. Решил попробовать ещё раз.

Вернувшись в Иерусалим, я встретился за кружкой пива с Мишей Пелливертом, который когда-то работал первым секретарём израильского посольства в Москве. Миша рассказал мне про курс «Сохнута» для русскоязычной молодёжи: курс был серьёзный, академический, длился год, и готовили на нём «еврейских функционеров». Оттуда вышло много профессиональных евреев: сам Миша, Давид Мамиствалов (тоже работал в московском консульстве), Юдит Гросс (гид, организатор поездок Eurostars), Саша Клячкина (занимается образованием, работает в израильском «Сохнуте»).

Меня туда приняли, я курс окончил и был на хорошем счету, но наш выпуск был ещё слишком молод, чтобы стать функционерами, так что нас отправили работать в еврейские лагеря. Я попал в Баку и Тбилиси. Там были настоящие марсианские лагеря, только ещё и с кавказским акцентом.

В Баку я работал на старшей группе, и однажды меня вызвали «на ковёр» за то, что я велел парням подмести место для занятий, а девочек отправил отдыхать. Следующая смена была не легче: снова старшая группа, двадцать восемнадцатилетних небритых грузин, не говорящих по-русски, и ни одной девушки. В общем, сюр.

Чему меня научил Зицер и какие у этого были минусы

После этого лагеря я написал огромную телегу в «Сохнут» о том, что так жить нельзя, а нужно иначе. В то время как раз открывались два курса: один у Ростика Ноткина, для лагерей федераций, другой — у Димы Зицера для Москвы и Петербурга. Я очень хотел в Питер, прямо мечтал туда попасть, но не туристом, а чтобы с местными тусить. Так что выбрал Зицера, ничего не зная о нём и его мировоззрении. 

На первом курсе у Зицера я был поражён до глубины души. Всем: людьми вокруг, его идеями, «Синдикатом» Дины Рубиной. Вновь появилось то самое чувство, что у меня есть что-то, чего нет у других.

Потом были лагеря в Петербурге, Москве и Ялте (где я даже был директором), Дима продолжал делать разные педагогические курсы, а я в них участвовал. Пожалуй, всем, что я знаю в области образования, я обязан именно ему. Но были у этого и свои минусы — как-то меня не взяли работать в «Сохнут» с формулировкой «человек Зицера».

В какой-то момент мне это всё надоело, и я решил «переквалифицироваться в управдомы». Стал работать гидом: деньги неплохие, а если водить группы «Таглита», то остаётся ещё и чувство причастности. Несколько лет мы с Зицером делали семинары мадрихов «Таглита», но я не работаю с ними уже года три — либо я вырос, либо хорошие мадрихи остались в прошлом.

Как коронавирус сделал меня шеф-поваром 

В 2014 году в Израиле случилась война, туризма не было, а моей жене предложили хорошую должность в её родном Петербурге. Так мы уехали в Северную столицу на три года; я там работал директором семейных и молодёжных программ в «Есоде» (еврейском общинном доме). Вернувшись в Израиль, я понял, что снова хочу перемен: может, кризис среднего возраста, а может, до смерти надоело заниматься «еврейскими войнами».

Мне очень хотелось общения с «народом», поэтому я отучился в кулинарной школе, параллельно работая в одном из лучших ресторанов Израиля. Начинал я помощником помощника линейного повара, а дошёл до шефа — правда, тут мне помог коронавирус и странные решения нашего правительства. Люди остались сидеть дома на пособии после локдауна, и пришлось меня срочно превращать в шефы. 

Сегодня я бесконечно счастлив в своём маленьком мире: дети, семья, любимая работа. Но я понимаю, что, не будь того лагеря с Яэль в 1995 году, я, возможно, так бы и остался обычным гопником из Темиртау. «Сохнут» и Израиль выдернули меня из болота. Как поёт Йорам Гаон в своей песне про Иерусалим — «И вот я здесь», за что и говорю огромное человеческое спасибо. 

5 полезных ссылок на программы из рассказа Миши Бирмана: 

• «Наале»: программа для старших школьников, помогает получить в Израиле аттестат зрелости. 
• Еврейские летние лагеря: теперь их делает не только «Сохнут». Узнайте, куда можно успеть отправить детей в августе!
• «Сохнут»: организация, которая помогает евреям диаспоры узнать больше о своих корнях и сопровождает их, если они решат репатриироваться в Израиль
• «Eurostars»: образовательные курсы и бесплатные поездки для молодых людей с еврейскими корнями
• «Таглит»: бесплатные десятидневные ознакомительные поездки в Израиль для молодых людей с еврейскими корнями

Записала Настя Венчикова

Читайте также:

• Одесское такси, ферма «Дядя Хаим», кошерная типография и кофейня «613». Как предприниматель из Казахстана запускает еврейские бизнесы в Москве
• «Мой прадедушка мне не родной»: как я искал свои еврейские документы, а нашёл семейную тайну
• От Фрейда до скандальных порнозвёзд: Алина Фаркаш о том, что евреи сделали для секса