Исчезающее племя: еврейская община наш дидан

Слышали когда-нибудь о евреях наш дидан? Лично мы узнали об их существовании только что благодаря трогательному эссе представительницы этой группы Шани Райхман. Поэтому сразу решили его перевести

Оказывается, наш дидан с древнейших времён проживали на северо-западе Ирана и говорили на неоарамейском языке, который сами называли лишан дидан — «наш язык». Наш дидан относятся к более крупной группе евреев Курдистана, при этом всегда сохраняли самобытность. По разным сведениям, общая численность евреев, считающих себя наш дидан сейчас, — от 2500 до 4500 человек. 

«Он один из нас, — шепчет мне бабушка, украдкой указывая на красивого мужчину моего возраста в нашей синагоге. — Ху мишелану». Моей бабушке всегда нравились мужчины-мизрахи с зелёными глазами (как и всем нам?). Она считает, что они похожи на её младшего брата Симана.

Слово «мишелану» на иврите может означать многое, но я знаю, что для бабушки «один из нас» — значит из племени наш дидан.

Наш дидан буквально означает «наш народ» на лишан-диданском языке — иудео-арамейском диалекте, очень похожем на ассирийский арамейский. Это язык, на котором мои бабушка и дедушка говорили друг с другом. К сожалению, не передали следующему поколению. Вместо этого они предпочли, чтобы мы выучили иврит, на котором теперь почти свободно говорят все их дети и внуки. Наша семья — одна из многих сделавших такой выбор. В результате диалект близок к исчезновению. Для моей бабушки этот мальчик и такие, как он, как я, — особенные, потому что нас мало и нас разделяют огромные расстояния. Численность нашего племени — всего около 2500 человек. Нас слишком мало, чтобы мы продолжили жениться друг на друге, и поэтому число людей, которые идентифицируют себя как наш дидан, сокращается, а не растёт.

Если я не расскажу историю евреев наш дидан, вы никогда её не узнаете.

Если я не расскажу историю евреев наш дидан, вы никогда её не узнаете. Наша история началась во времена Вавилонского плена. Община возникла на северо-западе Ирана в районе озера Урмия. С 586 года до нашей эры наши предки начали селиться в небольших деревнях иранской провинции Западный Азербайджан. Моя семья обосновалась в Урмии, а многие представители нашего племени жили в соседних городах. Как и многим другим горным племенам, нам удалось сохранить свою самобытность. Изоляция от больших городов предотвратила ассимиляцию в персидской или в турецкой культуре. В этом районе евреи наш дидан проживали вплоть до Первой мировой войны, когда многие из них, включая моих прабабушку и прадедушку, бежали в соседние страны. Моя бабушка Джейран Орен родилась в Баку, в Азербайджане. Мой дед Шалико Леви родился в Грузии, в Тбилиси.

Как и курды, мы не идентифицируем себя с какой-либо народностью. Мы не персы и не турки, живём на границе между турецкими и персидскими поселениями, хотя мои дедушка и бабушка говорили на языках обеих стран.

Еврей наш дидан, родившийся в Тбилиси, как мой дед, имеет гораздо больше общего с наш-диданскими евреями, родившимися в Баку (как моя бабушка), чем с другими грузинскими евреями.

Когда я росла, мне всегда было трудно объяснять людям, что мы из Ирана, но мы не персы. Путаницы добавляло ещё и то, что я выросла в еврейской общине, которая примерно на 50% состояла из иранских евреев. Я не понимала, почему наш раввин был афганцем, а мы нет, почему у каждой другой этнической группы мизрахи (условное название евреев — выходцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки. — Прим. «Цимеса») была своя синагога с людьми, которые выглядели, говорили и ели как они, а у нас нет. Даже проживая в многонациональном нью-йоркском боро Квинс, я не совсем понимала, как мало нас было.

В 1930-х годах семьи моих бабушек и дедушек бежали из Советского Союза назад в Иран. Моя прабабушка путешествовала автостопом — с семью младшими братьями и сёстрами в довесок.

Они умоляли водителей грузовиков подбросить их до любого города, куда те направлялись. В конце концов это привело их в наш родной город Урмию, затем в Хамадан, где они спали на крыше бани, а затем и в большой Тегеран, где они жили среди армянских беженцев и других евреев наш дидан. После того как в результате трагического несчастного случая моя бабушка осталась сиротой, мой дед, друг семьи, помог тайно вывезти её вместе с братьями и сёстрами в только что созданное Государство Израиль. Туда же отправились сотни иранских еврейских детей, которых дедушка тайно вывозил из Ирана. После службы в ЦАХАЛе мои дедушка с бабушкой (к тому времени уже женатые) уехали в Бразилию, а затем и в США — страну, которая слишком часто поощряет смешанные браки и лишение культурной самобытности.

В прошлом месяце исполнилось два года со дня смерти моего дедушки. В его память женщины нашей семьи приготовили традиционные блюда, включая халву по особому рецепту, сильный аромат которой — «необходимое условие», чтобы его душа могла беспрепятственно войти в райский сад.

К сожалению, многие из наших общинных традиций умирают вместе с нынешним поколением, в то время как молодёжь хватается за последнюю возможность возродить их.

Я и мои двоюродные сёстры стараемся сохранить свою культурную самобытность в основном при помощи кулинарии. Вы можете найти некоторые традиционные рецепты на единственном англоязычном сайте с информацией о нашем народе.

На моей свадьбе этой осенью мой муж бросал яблоки в толпу гостей в честь наш-диданской традиции, согласно которой жених бросает яблоки с крыши дома невесты (мы выбрали более безопасную альтернативу).

Несколько потрясающих израильских ребят из племени наш дидан работают над тем, чтобы объединить нашу общину в социальных сетях, сохранить наш язык, рассказать нашу историю и петь песни на нашем диалекте. Мы не знаем, что будущее готовит нашему народу. Пока что я прошу лишь об одном: чтобы люди произносили вслух название нашего племени в разговорах с другими. Для такой группы, как моя, этого более чем достаточно.

Подготовила Аня Субич