Диван-маршмеллоу, салфетка для мацы и полка-улитка: как дизайнеры-евреи сделали интерьер нескучным

«Цимес» продолжает изучать еврейское наследие во всём его многообразии. Сегодня вспоминаем предметных дизайнеров, чьи творения признаны шедеврами вне времени: от модернистов XX века до человека в шляпе Рона Арада

Джордж Нельсон

Один из пионеров модернистского дизайна начинал как журналист, пишущий об архитектуре — в частности, о патриархах модернизма вроде Людвига Миса ван дер Роэ, — а в итоге сам присоединился к великим. Вещи, которые Нельсон создавал в середине прошлого века, до сих пор выглядят новаторски. Именно он придумал встроенную мебель, решив использовать пространство внутри стен. Ему же принадлежит идея заменить индексы времени в настенных часах шариками и сделать диван из соединённых между собой «зефирок» (который так и назывался: Marshmallow). Джордж не только предлагал яркие решения, но и умел эффектно их «обставить». «Ни один дизайнер не говорил о своей работе так умно и связно», — заслуженно откомплиментил его близкий друг и по совместительству основатель Vitra Вилли Фельбаум. 

Анни Альберс

Урождённая Аннелиза Эльза Фрида Флейшман прожила интересную жизнь. Дружила с Клее и Кандинским, элегантно путешествовала, возглавляла ткацкую мастерскую в «Баухаусе» (будучи одной из немногих женщин, занимавших высокую должность в веймарской школе). Поступив в 1922-м, Анни сразу начала осваивать ткацкий станок. Уже по первым работам стало понятно, что растёт настоящий большой художник, а не просто искусный ремесленник. Используя не только пряжу, но и необычные материалы вроде металлических нитей и конского волоса, Флейшман создавала абстрактные полотна, в которых ярко — часто в буквальном смысле слова — звучали этнические мотивы. Главным источником вдохновения для неё был перуанский текстиль с его затейливой геометрией и сакральной символикой — поначалу художница изучала его по книгам. Значительно позже, когда Анни вышла замуж за заместителя директора «Баухауса» Йозефа Альберса, она отправилась в грандиозное турне по Южной Америке и там уже оценила оригиналы. Свой узнаваемый след она оставила и в иудаике — недаром воспитывалась в еврейской семье.

В 1957 году Альберс придумала дизайн занавесок с говорящим названием Torah Ark, а двумя годами позднее — расшитую золотом салфетку, предназначавшуюся для того, чтобы накрывать кусочки мацы во время седера.

Элвин Люстиг

Когда основали Израиль, уроженец Денвера Элвин Люстиг загорелся идеей репатриации. «Хороший дизайн поможет этой стране выделяться», — предположил он и, надо признать, не ошибся ни на йоту. Свою карьеру в Америке Элвин начинал с книг — например, в том самом 1948-м он оформил фолиант «Jewish Holiday Dances». Его ранние вещи были навеяны творчеством Эль Лисицкого, но со временем Люстиг изобрёл собственный художественный язык, ставший характерным не только для графических работ, но и для дизайна мебели. Его самое знаменитое творение — кресло для Paramount Furniture, унаследовавшее фамилию автора, The Lustig Chair. В своё время оно было представлено сразу в нескольких версиях цветов — от строгого чёрного и защитного хаки до электрического оранжевого — и до сих пор цитируется по всему миру.

Рон Арад 

Пожалуй, самый знаменитый израильтянин в мире современного предметного дизайна учился в Академии «Бецалель» в Иерусалиме, а затем перебрался в Великобританию, где дослужился до профессора Королевского колледжа искусств. Арад известен своим бунтарским духом, любовью к металлу и чёрным шляпам — и то, и другое, и третье давно стало частью фирменного стиля. В дизайне его никогда не интересовала чистая утилитарность. «Чем дальше от базовых человеческих потребностей, тем ближе к искусству», — считает Рон. Впрочем, это не мешает его объектам находить применение в повседневной жизни. Скульптурной мебели, будь то биоморфное кресло-качалка Oh Void или книжная полка-улитка Bookworm, функциональности не занимать. При всей огромной любви автора к искусству.

Подготовила Мария Белоковыльская