Светлая голова: создатель ламп Лев Киновский — о жизни в темноте, спонтанном творчестве и осознанном отказе от эмиграции

В новой рубрике «Герои» мы рассказываем о том, как и чем живут евреи сегодня. Наш первый собеседник — создатель ламп Лев Киновский

— Много лет назад я поселился в подвальной мастерской худсоюза. Окон там не было, и, когда случались перебои с электричеством, я буквально проваливался в темноту. Проснувшись, не мог определить, который час и какая на улице погода, не мог понять, где вообще нахожусь. Это такое странное состояние — когда ты балансируешь между сном и реальностью и не знаешь, проснулся ли по-настоящему или всё ещё спишь.

Как-то раз я уехал на пару недель, оставив ключи от мастерской своему другу. Потом я вернулся и, проснувшись однажды утром, заметил в комнате незнакомый предмет, забытый приятелем. Это был маленький зелёный уголёк, светящийся в темноте. Увидев его, я понял, что точно не сплю. Когда рассмотрел вещь поближе, обнаружил, что это кубик наподобие тех, которыми играют в кости, только на его гранях были нарисованы позы для секса. Этот объект натолкнул меня на мысль, что нужно бы обзавестись ночником — он будет возвращать меня из сна в реальность. Я взял банку, обернул её фольгой, вкрутил лампочку, и получилась вещь, которая давала мало света, но тем не менее освещала мастерскую.

С этим светильником я прожил какое-то время, но вскоре почувствовал, что он мне не подходит. Окружающие нас вещи несут в себе информацию. Рядом с предметами, которые эстетически нам близки, мы ощущаем себя в своей тарелке. Банка с фольгой казалась мне чужой, некрасивой. Я решил, что нужно сделать что-то красивое и затем заставить эту вещь светиться.

Так я начал создавать лампы. Я делал их изо дня в день, пытаясь найти идеальный и самый точный образ. Количество светильников увеличивалось стремительно. Но вскоре мне пришлось их оставить — я уехал из мастерской с мыслями о том, что вряд ли буду продолжать делать лампы. Для меня это был конец увлечения.

Через год история продолжилась. Мы с друзьями вместе сняли квартиру на «Академической». Наступила зима, а зимой всем тяжело. Мы втроём сидели дома, пили пиво, смотрели фильмы и ели пиццу. В итоге на кухне выросли две колонны из коробок от пицц, от пола до потолка. А коробки от пицц, как оказалось, сделаны из отличного картона. Чтобы чем-то себя занять, я начал вырезать из них лампы. К нам приходили гости, я дарил свои светильники, а некоторые даже продал. Наверное, тогда ко мне и пришло понимание, что нужно продолжать делать лампы.

Начав с картона, со временем я стал экспериментировать и с другими материалами. Уже пару лет я делаю лампы из стекла, металла и дерева.

Покупают их не очень часто. Во-первых, каждая лампа уникальна, это не поточное производство. Во-вторых, создание лампы — совсем не быстрый процесс, требующий терпения и мастерства.

Это неизбежно отражается на стоимости. Мою лампу может позволить себе не каждый. Сейчас я думаю сделать пару серий недорогих светильников. Хочется, чтобы людей окружали красивые, по моему мнению, вещи. Помимо ламп я создаю мебель и работаю художником-постановщиком в кино.

В моей жизни было несколько переездов, в том числе год я прожил в Израиле. Сейчас я снова в Москве и не рассматриваю для себя сценарий эмиграции. Пожив в разных местах, я пришёл к выводу, что ни в каком другом городе не хотел бы заниматься искусством.

Что дал мне год, проведённый в Израиле? Не могу сказать, что в моей картине мира что-то радикально поменялось. Раньше я много размышлял на тему своего рода, хотел узнать, кто я и откуда, какие у меня корни. Сейчас все эти вещи стали для меня яснее. Но в целом всё это не сильно меняет мою жизнь.

Записала Соня Назарова