Очень странные дела: рассказываем про факультет, о котором вы ничего не слышали

Если вы ещё не прочитали нашу заметку о jewish studies, где и зачем этому учиться по всему миру практически бесплатно, то скорее бегите читать. Дополнит картину монолог москвички Дарьи Малюты: специально для «Цимеса» она смешно и дерзко описала свой путь изучения иудаики в российских реалиях

— Я поступила в Еврейский университет Москвы (ЕУМ) в 2002 году, потому что мне было интересно поучиться чему-то, чего совсем не знаю, и потому что у меня тогда был роман с переводчиком одного еврейского писателя. Моя бабушка еврейка, но в её семье все были страшно прогрессивными журналистами, а всё еврейское презрительно называли «еврейской свадьбой». Отчасти поэтому мне было интересно что-то про это узнать. Себя я еврейкой совершенно не считаю, чем дальше, тем меньше, пожалуй. А вначале бабушкино еврейство, наверное, поддерживало меня.

Но скорее это связано со странным представлением как вне, так и внутри сообщества еврейских исследований — что если ты занимаешься jewish studies, то ты еврей. Меня это всегда раздражало, тем более что у нас на курсе евреев было меньшинство.

В университете мы изучали еврейские предметы совместно с ЦИиЕЦ ИСАА (Центр иудаики и еврейской цивилизации в Институте стран Азии и Африки при МГУ им. Ломоносова), но ещё у нас были разные «педагогические» предметы — потому что мы удивительным образом одновременно были факультетом МГОПУ (Московский государственный педагогический университет). Такой вот «выверт» — явное наследие 1990-х по безумству стиля. Много лет спустя, уже в глухие путинские времена, мне понадобилась академическая справка из ЕУМа. Я приехала в МГОПУ, типичный такой «педюльник» в здании детского садика, где пахнет кислой капустой и кофе «русиано», и стала уверять, что я у них училась. Они спросили: «На каком факультете?» — и чуть со стула не упали, когда я ответила: «На факультете еврейского образования и культуры». Это было явным диссонансом с реальностью, в которой они привыкли жить к 2014 году.

Поскольку мне всегда была интересна Европа, диаспора, европейские евреи и история XX века, а иврит и Израиль интересовали значительно меньше, я после второго курса решила перейти в Центр библеистики и иудаики (ЦБИ) РГГУ, где идиш и всякой «европейскости» было больше, а современного иврита значительно меньше. Собственно, к тому моменту я уже сдала «далет» по ивриту и никогда с тех пор его не учила, выезжала на старых знаниях. Зато в РГГУ у нас был прекрасный преподаватель Леонид Дрейер, который вёл многолетний курс древнееврейского, и это одно из самых счастливых моих воспоминаний. Была в программе и эпиграфика с Семёном Якерсоном, и чтение текстов на палеоиврите с несколькими приглашёнными американскими профессорами. Тоже счастье. Вообще, РГГУ и ЦБИ очень много мне дали. Именно как студентка ЦБИ я впервые поехала в этнографическую экспедицию в 2005 году. И это было оно, то самое «моё», которое я в результате и выбрала. С тех пор я занимаюсь еврейской социальной антропологией. Важно, что в этнографические экспедиции меня всегда приглашала Мария Каспина, человек, который меня привёл в профессию и которому я буду за это всю жизнь страшно благодарна.

К сожалению, я не очень точно могу сказать, как сейчас обстоят дела с еврейскими исследованиями в России, потому что живу не в России.

Мне кажется, что, несмотря на довольно чудовищную ситуацию с наукой в целом в стране, в нашей области всё совсем не так плохо.

И в этом огромная заслуга как центра «Сэфер» и Еврейского музея, так и тех удивительных, иногда странных структур и институтов, «институтиков», которыми руководили и в которых преподавали энтузиасты — по сути, часто «самоучки» — первой волны еврейского образования в России. Именно они вырастили уже два новых поколения исследователей.

Иногда — впрочем, уже постфактум — я думаю о том, что мои преподаватели, особенно в ЕУМе и ЦИиЕЦе, зачастую были слишком «партийны» для учёных. Их точка зрения по многим вопросам, касающимся Ближнего Востока и конкретно Израиля, иногда слишком чувствовалась, мешала объективнее подавать материал. В РГГУ этого, к счастью, не было совсем. Тематика там была совсем другая, обстановка гораздо более академическая, мне было комфортнее. Пожалуй, вот это смешение научного подхода и некоторой ангажированности, «партийности», когда ты становишься немного сам своим информантом, а не исследователем, меня всегда смущало в еврейских исследованиях.

С другой стороны, это всё смешной разговор в принципе после того, что нам предложил Фейерабенд (Пол Карл Фейерабенд, австрийский философ и методолог науки, известный анархическим подходом к процессу научного познания. — Прим. «Цимеса»). Во Франции, например, те же проблемы, что в России, только ещё местный «компот» добавляется, потому что Франция в принципе очень картезианская страна. Насчёт всего мира не знаю, думаю, в Штатах всё равно всё лучше, чем где бы то ни было, с еврейскими исследованиями.

Подготовила Арина Крючкова