Друзья, сегодня у «Цимеса» день рождения. Спасибо, что вы с нами! Задуваем свечки на торте, желаем «до 120» и вспоминаем неувядающие хиты нашего издания — ваши любимые тексты
Читать дальше...
«Начало трясти примерно за месяц до призыва». Ксения Чудинова — о том, каково это, быть в России, когда твоя дочь служит в армии в Израиле
Солдат-одиночка — это не стигма, как можно ненароком подумать, а особый статус солдата Армии обороны Израиля, который в силу обстоятельств разлучён со своей семьёй. Что это значит на практике для солдата, подробнейшим образом описано в разнообразных памятках и инструкциях, а что значит для самой семьи — рассказывает Ксения Чудинова, креативный директор «Цимеса» и мама Насти, которая сейчас служит в ЦАХАЛе
— Когда мне задают вопрос, что такое солдат-одиночка, я стараюсь объяснить принцип оказания помощи и почему вообще был такой статус введён, а не перечислять количество субсидий и материальной поддержки, которая полагается такому солдату.
Дело в том, что для евреев (и это отчасти отражено в устройстве Государства Израиль) ценность семьи необычайно высока. И если вдруг человек теряет связь с семьёй, то общество изо всех сил старается ему помочь, компенсируя потерю заботы и любви, а также делая всё, чтобы связь между членами семьи не оборвалась.
Отсюда и происходят выплаты, премии, поощрения, разрешения на поездку за границу во время службы (для встречи с семьёй), особые отпуска и отгулы, которые армия раздаёт солдатам-одиночкам.
Мама солдата-одиночки тем временем проходит свой путь, который, на мой взгляд, отчасти похож на классическую пентаду: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие, только выглядит немного иначе — мотивация, страх, стыд, принятие, гордость.
Мотивация
Это самый первый период, в котором принимается решение служить в армии. Можно сколько угодно смеяться, но решение это принимает вся семья — а вовсе не будущий солдат сам решает, а потом его все в этом поддерживают. Это период обсуждения, который может закончиться разным, в том числе и полным отказом от службы (по-моему, нормально обсуждать армию с ребёнком уже с детства, чтобы избежать нежданного шока в 17 лет).
Надо понимать, что в случае с солдатом-одиночкой эта стадия обычно проходит в стране исхода солдата, то есть ещё в России, Франции, Украине и т. д. Потому что солдата-одиночку буквально снаряжают в путь. А в рассказах израильских друзей это порой выглядит совсем незатейливо: рюкзак, автобус, база, как будто бы без всякого обсуждения.
У нас было иначе: мы сначала жили вместе в Тель-Авиве, долго об этом говорили, а затем примерно одновременно мне пришло предложение о работе — и я согласилась на длительную командировку, а моей дочери — время служить в армии.
Страх
У кого как, но меня начало трясти где-то за месяц до призыва. Я постоянно думала о том, как всё будет. Чем будут кормить мою девочку, как она будет спать, кто её будет будить (особые страдания мне доставляла мысль, что никто не погладит её, если она проснётся в плохом настроении!).
Не будем показывать пальцем, но кто-то услышал мои переживания, и дочь моя не пошла в армию в обозначенную дату: за три дня до призыва она попала в тяжелейшую аварию.
Причём получилось ужасно тупо и пошло. Настя вместе с моей мамой (которая, разумеется, прилетела провожать девочку в армию) переходила пешеходный переход в Яффо, и на неё наехал мотоциклист, обгонявший автобус. Очень похоже на ситуацию, в которой оказалась 18-летняя Валерия Башкирова, сбившая маму с тремя детьми.
У Насти перелом бедра, у мамы множественные травмы корпуса и вывих локтя. Армия отложилась на неопределённый период. И мы, естественно, вернулись на первую стадию «Мотивация», чтобы заниматься самоуговариванием, успокоением, помощью и лечением с восстановлением.
Через полгода Настя призвалась повторно. А ко мне вернулось чувство страха.
В общем, стадия эта длится после призыва ещё месяца два и проходит в тот момент, когда мама или папа получают от командира в вотсап сообщение примерно следующего содержания: «Шалом! Скоро Настя впервые будет закрывать Шаббат на базе. Это означает, что она останется на все выходные в боевых частях и не сможет отсюда выйти. Чтобы поддержать солдат, мы просим вас присоединиться к доброй традиции и написать письмо своей дочери со словами поддержки и любви».
Стыд
Он начинается с той минуты, как ты садишься писать письмо по просьбе командира. Во-первых, вообще неясно, что писать, если я и так на связи 24/7. И подобрать слова, найти их было очень непросто. А во-вторых, стало стыдно, что я вообще бросила ребёнка. Что моя любимая девочка там совсем одна и никто, кроме командира, не подумал о том, что ей одиноко. Что она сама проходит все испытания. Что ей некому даже пожаловаться и поплакать.
И вообще, что я за мать такая, которая только и делает, что мотается по миру, а дети растут как трава.
Стыд вообще довольно полезное чувство, но в этой ситуации, как стало позже понятно, он играет против отношений. Работает это так: я стыжусь, чувствую себя виноватой, становлюсь навязчивой, дочь от меня шарахается, я требую большей отдачи в отношениях (стыд же невыносим), Настя ещё больше скукоживается и практически исчезает с горизонта.
А так как общение происходит только в телефоне, то на практике это означает, что тонны моих СМС оставались безответными. А иногда и вовсе непрочитанными.
Принятие
По-моему, это даже не принятие, а истинная сепарация от ребёнка. Вернее, та её часть, которая проходит без боли, с чувством уважения, с пониманием, что надо отстать, что «плохие новости придут сами по себе, а отсутствие новостей — это хорошо». В это время приходит искреннее желание счастья и спокойствия своему ребёнку — и наступает чувство свободы в отношениях.
Я стала заново открывать для себя Настю. Она оказалась действительно классной девчонкой, с которой круто проводить время не потому, что она моя дочь, а потому что она интересный человек.
В этот момент и у Насти стали происходить важные и значимые события в жизни. С частью этих событий мне раньше было бы трудно примириться, другую часть я интерпретирую решительно иначе, чем она.
Но так как пришло понимание, что её окружают другие люди, она находится в других обстоятельствах и в иных отношениях, пришло и осознание: всё, что я могу сделать, — это поделиться своим мнением и отползти в сторону, издали наблюдая, как она сама ловко справляется со своей жизнью.
Гордость
Я продолжаю катать на языке «ловко справляется». Но ведь и правда — ловко! Всё у неё спорится, всё получается, что задумала — делает. Решила пройти курс гиюра — пожалуйста, работать — да на здоровье, сделала все документы, привела в порядок все дела.
Да я в её возрасте даже соображала в тыщу раз хуже!
Моя мама оплачивала счета за квартиру, скопившиеся за три года, высылала мне деньги в другие города, где я застревала вместе с младенцем, помогала с учёбой, работой. И вообще, если сравнить меня и мою дочь — да она в мильярд раз более понятливая и приспособленная. На неё можно положиться, с ней можно договориться, она прекрасно водит по Израилю наших друзей, и к ней можно приехать в гости, что, собственно, я и делаю (теперь у меня отдельная квартира в Тель-Авиве, отдельное место для моей жизни, а у неё есть своё).
Армия нас разъединила и соединила в самом хорошем смысле этих слов. Моя дочь выросла, и я это наконец поняла.
Читайте также:
