Письмо #2 из Калуги: «Прабабушка не говорила с нами о вере, но весной у неё дома появлялась маца»

В этом письме наша читательница Яэль Артёмова вспоминает семейную историю, рассказывает о долгом возвращении к иудаизму и жизни калужской еврейской общины

— Еврейкой была моя прабабушка по материнской линии — Кушнер Софья Ильинична. Родилась она в Западной Украине, в Черновцах. Мать моей прабабушки скончалась при родах, и растила её мачеха. Может быть, поэтому она вышла замуж так рано, в 18 лет. Прадед мой был русским офицером. Он ухаживал за прабабушкой и сделал ей предложение. Я уж не знаю, вопреки воле отца или с его разрешения, но она вышла за прадедушку, и они уехали сначала на Дальний Восток, потом в Сибирь, а потом переехали в Ташкент. Это всё было ещё до войны. В этом плане ей повезло: она не попала под машину Холокоста в Украине.

О принадлежности прабабушки к еврейскому народу особо никогда не было разговоров. Сами понимаете, времена были тяжёлые: евреи старались ассимилироваться, и вопрос национальности лишний раз не поднимался. В Украине, например, регулярно случались погромы, потом началась война. Я знаю, что какие-то двоюродные сёстры прабабушки погибли в Холокосте. 

Я помню прабабушку очень хорошо: мне было 16, когда она умерла. Она была замечательным, добрым человеком, любящей мамой, бабушкой и прабабушкой.

Я до сих пор помню её борщ, очень красивые халы, которые она пекла, — я их называла «косичками» или «косичными булочками». А каша, которую она готовила, по-моему, вообще ни с чем не сравнится.

Моя прабабушка верила в Б-га, но никогда особо о вере не говорила, ничего нам никогда не навязывала. Из какой-то её связи с иудаизмом я могу вспомнить только то, что у неё весной дома появлялась маца. Потом, как я теперь вспоминаю, летом были дни, когда она вообще ничего не ела. Я хорошо это запомнила. Наверное, так она соблюдала пост 9 ава. 

В отличие от моих русских бабушек — отец у меня русский, — у неё никогда не было дома икон. Она соблюдала правила скромности в одежде: у неё были обязательно прикрыты локти, колени. На голову она повязывала платочек. Дело было даже не в возрасте, это было потребностью: у меня есть её фотографии в молодости, и она там одета так же. То есть она всё-таки старалась следовать принципам иудаизма. 

Умерла прабабушка в 1995 году, в 80 лет. Я как раз получала паспорт в этот день. Похоронена она в еврейской части кладбища в Ташкенте. 

Я родилась в 1979 году. Стояли антирелигиозные времена, поэтому в детстве я как-то особо не задумывалась о вере. Так как отец у меня русский, то моя русская бабушка по папиной линии отвела меня в церковь и покрестила. Но я всегда понимала, что это не моё: у меня были не очень удобные для христианства вопросы, на которые я не получала ответов. В церкви я себя чувствовала чужой: вплоть до того, что мне там в прямом смысле слова становилось нехорошо. Моя подружка смеялась: «Ты что, ведьма что ли?» Я отвечала: «Да при чём здесь ведьма? Я верю в Б-га. Но когда я прихожу в церковь, мне там воздуха не хватает, в глазах плывёт и хочется уйти». 

Как-то раз я на ютубе случайно наткнулась на ролики рабанит Голды Кляйнберг из Москвы. Стала их смотреть, потом подписалась на неё в инстаграме. И мы с ней стали общаться. Я рассказала ей о том, что моя прабабушка по материнской линии еврейка. Она ответила: «А вы знаете, что по нашим законам вы тоже еврейка?» Я немного растерялась: мол, я, конечно, подозревала, но отец же всё-таки русский у меня. Рабанит добавила: «Для вас и ваших детей очень важно постараться вернуться в свою веру. Обязательно ходить в синагогу, наладить общение со своей общиной. Хотите, я напишу рабанит вашей общины и вы сходите к ним?» Я ответила: «Спасибо. Спасибо». Ну, дескать, ладно, как-нибудь потом. 

Всё это тянулось достаточно долго — года два. Потом я заинтересовалась темой кошерности. Дело в том, что я училась в медучилище в Ташкенте, и у меня были подруги-еврейки. Они обе переехали в Израиль. Как-то мы с одной из них разговаривали по скайпу. Речь зашла о кулинарии, и постепенно мы перешли на тему кошерности.

Мне стало интересно, я начала изучать, что такое кашрут. Стала вникать и поняла, что это очень правильные законы, даже с научной точки зрения.

Написала в группу во «Вконтакте» нашей калужской синагоги с вопросом, где можно купить кошерные продукты. Раввин нашей общины, рав Михоэль Ойшие, мне тогда ответил: «Что это, у нас есть еврейка, которая соблюдает кашрут, а мы о вас не знаем?» У нас завязалась беседа, и он порекомендовал мне поговорить с рабанит Наамой. В результате через какое-то время рабанит сама мне написала: «Приходите к нам, у нас проводятся занятия по Торе». Но тут началась пандемия — и всё опять затянулось.

В общем и целом моя история с возвращением в еврейство тянулась года три. В конце концов рабанит снова мне написала, когда ослабли ограничения. В феврале 2021-го она меня пригласила на занятия, посвящённые Ту би-Швату. 

Попав в синагогу в первый раз, я тут же почувствовала, что пришла домой. Мне вдруг стало абсолютно спокойно. И с тех пор мы — и я, и моя дочь — с Б-жьей помощью идём этой дорогой. Моя дочь подросток, ей 15. Она ходит на занятия в EnerJew — молодёжный клуб нашей синагоги.

Я хожу на женские занятия, мы стараемся обязательно посещать Шаббат, молитвы и, конечно, участвовать во всех праздниках. Для меня это всё очень важно: во-первых, я чувствую себя как дома. Во-вторых, сейчас, по прошествии полутора лет, я могу совершенно точно сказать, что моя жизнь изменилась в лучшую сторону. Конечно, все мои трудности — а у меня их было очень много — не разрешились в один миг. Но мне стало легче, стало хорошо на душе. Я чувствую поддержку, опору и радость от посещения занятий, изучения традиций и заповедей. То же самое говорит моя дочь, которая до этого пять лет посещала воскресную христианскую школу: «Мама, я поняла, что там не моё. А вот здесь — моё».

Не так давно мы с дочкой взяли себе еврейские имена. Теперь она Кейла, а я — Яэль. 

К нашему раву Михоэлю и рабанит Нааме всегда можно обратиться за советом и поддержкой — это вызывает у нас очень добрые чувства. И конечно, я очень благодарна рабанит Голде Кляйнберг за то, что она направила меня на этом пути. 

Ещё я всё-таки хотела бы поднять историю семьи моей прабабушки: найти, кем были её родители, может, отыскать каких-то родственников. Я знаю только, что у неё были сёстры и брат, который погиб на фронте. Конечно, сейчас ни о каких запросах в Черновцы не может идти речи. Но я надеюсь, что, даст Вс-вышний, будет мир, и я смогу побольше узнать о семье моей прабабушки — для себя, для моей мамы и дочери.

Яэль Артёмова

У вас есть история, которой вы хотите поделиться? Мы всегда рады рассказам о поиске корней, репатриации, жизни общин, путешествиях по еврейским местам — словом, обо всём, что так или иначе связано с еврейской жизнью и культурой. Присылайте ваши тексты нашему редактору a.subich@dreidel.ru.