Казалось бы, где Хеллоуин и Рождество, а где евреи? Вы удивитесь, но и там без нас не обошлось. «Цимес» обдумывает приключения Джека Скеллингтона из «Кошмара перед Рождеством» вместе с колумнистом Alma Габриэлем Штейном-Боденхеймером
Вообще-то, «Кошмар перед Рождеством» — ужасно еврейское кино. Главный герой знаменитого анимационного мюзикла, снятого ещё в 1993 году Тимом Бёртоном и режиссёром Генри Селиком, — харизматичный Повелитель тыкв, уставший от своей жизни и работы. Все свои арии в начале фильма Джек поёт в узнаваемом минорном регистре, пока не попадает в чудесную страну Рождества — где всё ему незнакомо, где всем весело, где музыка мажорна, эльфы приветливы, а разноцветные огоньки и шапки снега создают ощущение волшебной сказки. Восхищённый Джек хочет присвоить это великолепие и вдохновляет своей идеей весь мрачный криповый городок Хеллоуин.
Музыку к «Кошмару» написал композитор Дэнни Эльфман, наш человек, — и он же исполнил в оригинале партию Джека. Конечно, один только факт, что произведение искусства создано евреем, ещё не делает само произведение еврейским — но композитор сам говорил в интервью, что огромное влияние на него оказал клезмер: «[Восточноевропейская еврейская музыка] действительно отзывается во мне, она меня вдохновляет, и я думаю, что это эквивалент классической музыки для соула». Для Эльфмана, впрочем, работа над фильмом была про личное: он рос в еврейской семье в очень нееврейском районе Лос-Анджелеса и каждое Рождество чувствовал себя не у дел. Зато обожал Хеллоуин.
Итак, в начале истории Джек Скеллингтон чувствует полную неудовлетворённость жизнью — что, в общем, тоже не такая редкая вещь для еврея.
Он совершает меланхоличную прогулку по городскому кладбищу и сокрушается: «Где-то глубоко в этих костях // Растёт пустота. // Там что-то есть, далеко от моего дома, // Тоска, которой я никогда не знал». Такое же чувство испытывает каждый еврей в галуте — смутная, нутряная тоска о потерянной земле предков, откуда народ был изгнан после разрушения Второго храма в 70 году нашей эры. Пресловутая «боль еврейского народа», которая началась именно оттуда.
Тоска влечёт Джека в незнакомый лес, откуда он попадает в полностью незнакомый мир — город Рождества. Конечно, для нееврейской аудитории всё веселье тут в наблюдении за героем, который не знает, что такое магия Рождества. Как можно не знать, что такое Рождество?!
Но позвольте, ведь не у всех людей одинаковый социокультурный бэкграунд, история и традиции. Не у всех есть рождественские чудеса. Не у всех есть весёлые ночные походы по соседям за конфетами на Хеллоуин. И не у всех есть суровые бабушки, пережившие концлагеря и передающие свой опыт юным поколениям за семейными обедами.
Попав в город Рождества, Джек больше всего поражён тем, что детей там не терзают кошмары. «Дети спят, // Но посмотрите, под кроватями никого: // Ни упырей, ни ведьм, чтоб закричать и испугать их // Или поймать в ловушку. Только маленькие и милые детки // В безопасности в своём мире снов».
Круто, наверное, когда в снах тебя не караулят страдания миллионов твоих предков и вызванные ими психотравмы.
Кто же не захочет повелевать вместо кошмаров милыми радостями народов с более спокойной историей? Так что вскоре Джек организует киднеппинг Санта-Клауса и строит наполеоновские планы о том, как станет повелителем Рождества. А вдохновлённые этой идеей жители города Хеллоуина тем временем готовят детишкам подарки по своему разумению — с монстрами и ужасными сюрпризами, — напевая самую еврейскую песню во всём мультфильме. Они поют «Делаем Рождество».
Для привыкшего к английской — да и русской — речи уха выбор глагола звучит странно. Люди празднуют Рождество. Погружаются в праздничную атмосферу. Делают что-то для Рождества, но не делают Рождество.
А знаете, кто делает праздники? Евреи-ашкеназы! Они «делают Шаббат» и «делают йонтиф», то есть «хороший день», «праздник», — звучит странно по-русски или по-английски, но это прямой перевод с идиша. Так говорят, чтобы описать все приготовления, от покупки продуктов и приготовления еды до украшения стола и зажигания свечей на Шаббат и в другие праздники. Так-то.
Ещё одна жительница города Хеллоуина, Салли, славная, хотя и разлагающаяся роковая женщина — между прочим, созданная доктором Финкельштейном с довольно-таки подходящей фамилией, — единственная, кто видит то, чего не может понять Джек. У него ничего не выходит, потому что он пытается отказаться от своей идентичности, чтобы заполнить пустоту внутри. Когда Повелитель тыкв наряжается в костюм Санты, Салли говорит: «Джек, ты сам на себя не похож». А он не понимает и отвечает — «Это же прекрасно!».
Салли беспокоится о целостности Джека, о его идентичности, пока он экспериментирует с украшениями, открытками и гирляндами с энтузиазмом ешиботника, познавшего каббалу.
Ведь она одна понимает, что план Джека покорить Рождество наносит вред его самоидентификации, его представлениям о себе и его собственным традициям.
Салли права, хоть её никто и не слушает. Попытка Джека устроить Рождество полностью проваливается. Подарки, с любовью упакованные жителями города Хеллоуина, нападают на маленьких детей, которых должны были порадовать. Джека, изображающего Санту, сбивают с небес ружейным выстрелом, и он аварийно приземляется на том самом кладбище, откуда всё и началось. Буквально собирая себя по кускам и возвращаясь к родным корням, он поёт песню о бедном Джеке: «Первый раз не помню с каких пор // Я чувствую себя таким, как раньше, // И я Джек, Повелитель тыкв… // Точно! Я и есть Повелитель тыкв».
Пикантные приключения Джека в чужом культурном контексте позволили ему вернуться к себе — не к Рождеству, а к своей сущности, к пониманию того, кто он на самом деле и какова его роль в обществе.
Ну и прямо скажем, он далеко не единственный, кто пытался влиться в чужой праздник, только чтобы понять, что он там, в общем-то, не к месту.
Всякий, кто в детстве спрашивал, почему знакомые дети отмечают совсем другие праздники, и с любопытством участвовал в покраске яиц на Пасху в доме друзей, хорошо его поймёт.
В конце концов Джек возвращается домой, и всё приходит в норму. Санта желает Джеку счастливого Хеллоуина, а тот ему — весёлого Рождества. Две культуры вежливо расшаркиваются.
У каждого праздника есть своё предназначение. Рождество, Хеллоуин (а также Рош а-Шана, Новый год, Рамадан и сотни других важных дат) могут существовать — и существуют — в одной вселенной, а люди, их празднующие, могут относиться друг к другу со взаимным уважением.
И да, всё меняется. Мы живём в глобальном мире, где границы стираются, где праздники разных культур, оказавшиеся рядом в календаре, влияют друг на друга. Так появляются новые традиции — хоть и не без понятных трудностей. Не все рады неологизму Christmukkah, который обозначает сезон зимних праздников — Рождества и Хануки. Не все одобряют ежегодный тель-авивский зомби-парад на Хеллоуин. Ну и что? Главное, что можно заглянуть поглубже в чужую культуру и увидеть что-то совершенно новое — но до боли знакомое. Это ли не по-еврейски?
Подготовила Мария Вуль
Читайте также:
✡️ «Цимес» — самое еврейское место во всем Рунете. Каждый день мы пишем о жизни современных евреев в России и ищем ответы на волнующие нас вопросы — от житейских до философских. А если сами не можем разобраться, всегда обращаемся к специалистам — юристам, психологам, историкам, культурологам, раввинам.
Связаться с нами по вопросам сотрудничества, партнерских программ и коллабораций можно написав на почту shalom@tsimmes.ru или в телеграм
